Дело о смертоносной игрушке [= Дело о жадном дедуле ] - Эрл Стенли Гарднер

– Да.

– Значит, машина, когда вы въезжали, стояла в правой от васчасти стоянки?

– Ну да.

– А когда вы уезжали, машина находилась слева?

– Слева.

– Значит, чтобы увидеть те две машины, вам пришлось смотретьчерез водителя? Я имею в виду водителя той машины, в которой ехали вы сами.

– Не поняла, какого водителя вы имеете в виду?

– Того, о котором я говорил, – ответил Мейсон. – Водителямашины, в которой вы ехали.

– Я сама вела машину.

– Вы вели машину, когда уезжали?

– Ну да.

– А где находился ваш приятель?

– Скорчился на полу перед задним сиденьем, – вызывающеобъявила она.

В зале послышался смех. Судья Кент нахмурился, и всезамолчали.

– Объясните, пожалуйста, конкретнее, почему вы уезжали такимстранным образом? – попросил Мейсон.

– Я уже говорила, что мой приятель женат. Когда мы заметилиеще одну машину, то решили, что это какой-нибудь частный сыщик – сфотоаппаратом и вспышкой. Мы подумали, что его жене удалось выследить нас,чтобы решить имущественные вопросы так, как ей удобнее.

– То есть вы решили, что это кто-то подосланный его женой?

– Во-во!

– Вы оба так подумали?

– А то нет? Чего еще можно было ожидать? В три часа ночиприкатывает эта машина, причем летит на скорости миль шестьдесят в час.

– Вы говорите об этом как о вполне обычной вещи, утверждая,что ничего другого нельзя было и ожидать. Значит ли это, что вас и преждефотографировали в двусмысленной обстановке люди, направленные оскорбленнойженой?

Свидетельница в нерешительности замолчала.

– Я протестую, ваша честь! – вскричал Гамильтон Бергер. –Перекрестный допрос ведется с нарушениями. Вопрос задан с единственной целью –дискредитировать свидетельницу в глазах правосудия. Подобные заявления адвокатаущемляют интересы свидетельницы.

– Вопрос логически вытекает из предыдущего ответасвидетельницы, – заметил судья Кент. – Однако при сложившихся обстоятельствахполагаю, что он не влияет на суть дела. Ситуация говорит сама за себя. Протестпринят.

– Вы сидели за рулем, когда машина, в которой находиласьженщина, въехала на стоянку? – спросил Мейсон.

– Нет.

– Вы сами предложили сесть за руль?

– Мой приятель сказал, что, когда мы поедем обратно, машинулучше вести мне.

– Значит, он не видел женщину, вышедшую из машины?

– Он вообще ничего не видел. Он лежал на полу, стараясьвжаться как можно сильнее, а я старалась как можно быстрее уехать оттуда.

– И тем не менее вы успели обратить внимание на номермашины, которая приехала на стоянку?

– А как же.

– Почему?

– Я подумала… ну, мой друг испугался: «Боже, – воскликнулон, – это моя жена!» И… в общем, вы понимаете, что я внимательно смотрела на машинуи на номер, его было несложно запомнить, а потом сказала, что это вовсе немашина его жены.

– Вы знаете, на какой машине ездит его жена?

– Да, тот автомобиль мне приходилось видеть.

– Когда вы с вашим приятелем приехали в загородный клуб«Святой Себастьян», вы развернули машину таким образом, чтобы она смотрела понаправлению движения?

– Я уже это говорила.

– Зачем вы это сделали?

– А чтобы в случае чего быстренько смыться, пока никто неуспел засечь номер его машины. Если бы машина смотрела на деревья, нам пришлосьбы давать задний ход и разворачиваться.

– Вы с самого начала решили, что если увидите огниприближающейся машины, то быстро уедете?

– Да.

– Однако, заметив огни приближающейся машины, вы не уехалимгновенно. Вы дождались, пока машина не остановилась и из нее не вышла женщина,не так ли?

– Ну… в общем, да.

– Вы пересели на водительское место, а ваш приятель осталсяна заднем сиденье?

– Я не говорила, что он остался там.

– Вы говорили, что он лег на пол перед задним сиденьем.

– Да.

– И это правда?

– Правда. Чего мне врать-то?

– Когда вы идентифицировали обвиняемую, вы показали на неепальцем и объявили, что это та женщина, которую вы видели выходящей из машины?

– Все правильно. Так оно и есть.

– Затем вы встали, подошли к ней и положили руку ей наплечо.

– Ну да.

– Процесс опознания был до этого отрепетирован, не так ли?

– Как это?

– Когда вы обсуждали с заместителем окружного прокурораМанли Маршаллом, как вы будете проводить опознание, он, вероятно, сказал вам:«Когда я спрошу вас, присутствует ли та женщина в суде, вы должны указать наобвиняемую. Просто покажите на нее пальцем и скажите: „Вот сидит эта женщина“».Говорил ли он вам подобное?

– Ну, он велел мне просто показать на нее пальцем.

– Просил ли он вас говорить с чувством?

– Нет, сэр.

– Неужели никто не говорил вам, чтобы вы отвечали счувством, стараясь произвести впечатление в ту минуту, когда будете говорить:«Вот эта женщина!» – или что-то в этом роде?

– Ну, вы-то меня не об этом спрашивали.

– То есть как?

– Вы спросили, говорил ли подобное мистер Маршалл.

– Ах, значит, это говорил кто-то другой?

– Ну да, другой человек. Он велел мне отвечать с чувством,добавляя в голос драматизма. Именно так он и выразился.

– И кто это был?

– Мистер Гамильтон Бергер, окружной прокурор.

– Когда это происходило?

– Как раз перед тем, как меня вызвали для дачи свидетельскихпоказаний.

– То есть, произнося фразу: «Вот эта женщина!», – выповторяли слова вслед за мистером Бергером?

– Ну… я… он просто сказал мне, что говорить, и я сделала,как он велел.

– И он попросил вас добавить в слова чувства. Так?

– Ну, да.

– И вы еще раз произнесли эту фразу, но уже с большимчувством.